Тишина как крик
5 порталов во вселенную Дэвида Линча
В конце мая 2017 года вышел первый эпизод последнего сезона «Твин-Пикса». За три десятилетия с момента появления в 1990-м этот сериал не только изменил телевидение и кинематограф, но и предложил новый способ восприятия контента как медитативного опыта, где важны не ответы, а вопросы, где смысл не рождается через интерпретацию сюжета, а заключен в паузах, интонациях, снах и тревожной красоте непонятного, нелинейного и метафизического.
Кадр из сериала «Твин Пикс», режиссеры: Дэвид Линч, Дуэйн Данхэм и другие, 1990-2017
Фото: Lynch / Frost Productions
Кадр из сериала «Твин Пикс», режиссеры: Дэвид Линч, Дуэйн Данхэм и другие, 1990-2017
Фото: Lynch / Frost Productions
1. «She’s dead. Wrapped in plastic»
(«Она мертва. Завернута в пластик»), или смерть Лоры Палмер как миф
Фраза, ставшая не просто цитатой, а порогом, за которым начинается новый тип повествования и разрушение устоявшихся образов. Красавица и умница Лора Палмер — олицетворение мечты, которая рухнула. Когда мы впервые видим тело героини, холодной красавицы в черном пакете, Линч разрушает один из главных мифов американской культуры — о невинной девочке из хорошей семьи. Но Линч не просто раскрывает, что Лора употребляла наркотики, занималась сексом, страдала от абьюза и была совершенно не тем, кем выглядела, он погружает нас в кошмар того, что реальный человек оказывается невыносимо сложнее, страшнее и пронзительнее любого созданного им образа. Смерть Лоры становится символом невозможности однозначного понимания человеком того, как общество, семья, зритель конструируют удобные проекции, часто отказываясь видеть боль, хаос и тьму в другом.
Фото: Lynch / Frost Productions
Фото: Lynch / Frost Productions
В третьем сезоне Лора — уже не просто образ, она как будто растворяется в других женщинах, в голосах, во снах — она повсюду. Именно поэтому ее крик в финале третьего сезона звучит так жутко — это будто крик всего вытесненного, всего, что мы не смогли и не захотели понять и увидеть.
2. Музыка Анджело Бадаламенти и абсурдистская тишина
Первые аккорды заглавной темы Анджело Бадаламенти — мягкие синтезаторные волны, несложный бас и появляющаяся будто из ниоткуда медленная мелодия — то, что все композиторы и режиссеры до сих пор хотят повторить, но ни у кого не выходит создать образ, совмещающий боль, красоту, тайну, печаль, надежду, что-то пугающее, завораживающее, земное и потустороннее одновременно, настолько точно. Бадаламенти делает то, что действительно редко кому удается: через музыку он дает нам почувствовать, что прекрасное и ужасное в этом мире спаяны вместе. Каждый трек отражает всю суть Твин-Пикса — под милым фасадом маленького города прячется бездна. Как и тема Лоры Палмер, которая начинается как нежная баллада, почти как признание в чувствах, но вскоре разворачивается в трагедию. Еще важно, что музыка в сериале строится на повторении. Тема Донны, тема любви, тема тревоги — они звучат снова и снова, почти как в опере. Это создает эффект гипноза, под которым мы теряем логику и счет времени.
Фото: Lynch / Frost Productions
Фото: Lynch / Frost Productions
Не менее сильные впечатления Линч создает за счет тишины. Она часто появляется там, где мы этого не ждем, оставляя сцену без музыкального сопровождения, понятного ритма и других опор привычного клипового монтажа. Фраза Купера «This must be where pies go when they die» («Наверное, сюда попадают пироги, когда умирают») — одна из самых узнаваемых. Но если внимательно пересмотреть момент, где она звучит, становится ясно: Линч удерживает сцену на грани комического и странного именно за счет тишины. Между репликами — неестественно долгие паузы. Слышен стук вилки, движение чашки по столу. Диалог как будто растянут — создается ощущение, что актеры медленно думают перед каждой фразой. То же самое происходит в финале третьего сезона, когда Купер и Лора Палмер приходят в дом, где она когда-то жила. Между ответами и вопросами героев создается будто зазор из непривычных и абсурдных пауз, которые в конце становятся буквально оглушающими и невыносимыми по степени накала напряжения. Линч оставляет нас наедине с нелепым, затянутым моментом — и мы постепенно начинаем подозревать, что за этой наивной на первый взгляд поверхностью снова скрыто что-то зловещее, что смотрит на тебя, пока ты смотришь на него.
3. Боб: зло, двойники и зеркала
Кадр в одном из последних эпизодов второго сезона, где отец Лоры, Лиланд, смотрится в зеркало и видит не свое отражение,— возможно, одна из самых страшных сцен в истории кино. Мы наконец понимаем: Лиланд Палмер насиловал дочь годами, находясь под властью Боба, который, в свою очередь, представляет собой одну из самых пугающих и в то же время самых концептуальных фигур Твин-Пикса. Он возникает почти случайно — как техническая ошибка (по легенде, художник-декоратор Фрэнк Силва по недосмотру попал в кадр), но Линч, как настоящий концептуалист, превращает это недоразумение в центральный символ. Боб — это не просто демон. Он — визуализация зла, но такого, которое не приходит извне, а всегда живет внутри человека, используя его тело в своих целях,— паразит и зеркало одновременно. Боб никуда не уходит в финале, даже после развязки и разгадки. Он остается как суть человеческой природы, создавая ощущение, что зло — не противоположность добра, а его тень. И лучше бы эту тень поскорее осознать, пока она не овладела тобой полностью. Эта идея также перекликается с темой двойничества. Твин-Пикс — город зеркал, где у каждого есть двойник, каждая личность распадается на того, кто смотрится в зеркало, и того, кто в нем отражается.
Фото: Lynch / Frost Productions
Фото: Lynch / Frost Productions
Фото: Lynch / Frost Productions
4. «It is happening again»: вечное возвращение травмы
Один из самых пронизывающих мотивов «Твин-Пикса» — идея того, что травма и ее последствия проигрываются снова и снова. Почти как концепция «вечного возвращения» Фридриха Ницше, где вся жизнь с ее страданиями и радостями повторяется бесконечно, но каждый раз с новыми нюансами и деталями. «It is happening again» («Это снова происходит») — эту фразу, послание агенту Куперу, произносит Гигант во время убийства кузины Лоры Палмер, тем самым напоминая, что зло не исчезает навсегда, оно проявляется в новых формах. Особенно ярко эта идея выражена в третьем сезоне, где Купер пытается «спасти» Лору, «вытащив» ее из того момента, где ее жизнь обрывается,— из сцены ее убийства, тем самым как бы его отменив. Но даже тогда героиня не может быть спасена в классическом понимании этого слова, так как ее смерть уже запустила события, которые нельзя завершить, и история вынуждена повторяться вновь и вновь в других формах и обличиях. Лора, по сути, вечно остается жертвой, которой нужно столкнуться с тем, что она пережила, и это ее бесконечное возвращение становится навсегда частью «Твин-Пикса».
Фото: Lynch / Frost Productions
Фото: Lynch / Frost Productions
5. Красная комната как образ сна и бессознательного
Впервые появившись во сне Купера, Красная комната оказывается главным архитектурным элементом сериала. Красные шторы, черно-белый зигзаг, обратная речь — все это превращается в визуальные образы сновидческого пространства, ведущего к бессознательному и чему-то не до конца понятному и едва уловимому, туда, где время нелинейно, речь не передает смысла, а символы не имеют определенного значения. В это пространство герои попадают через структуру сна. В сновидениях, как и в Красной комнате, не существует четкого деления на день и ночь, реальное и нереальное. Сцены с маленьким человеком и его легендарной фразой «The owls are not what they seem» («Совы — не то, чем кажутся») создают тревожное ощущение, что реальность может быть перевернута, что смысл скрыт в деталях, которые, казалось бы, не имеют значения. Красная комната, в сущности, является границей, на которой встречаются различные реальности и наши версии самих себя, пытающихся осознать, кто мы на самом деле.
Фото: Lynch / Frost Productions
Фото: Lynch / Frost Productions
Фото: Lynch / Frost Productions
Мы не можем вернуть прошлое и не всегда можем точно сказать, что с нами происходит в настоящем и что вообще такое это настоящее. Реальность невозможно собрать воедино, она всегда будет оставаться фрагментированной и неопределенной, поэтому Линч завещает нам не интерпретировать, а позволять случаться разным эмоциональным и чувственным опытам. В конце концов Красная комната — это не только всегда открытый портал в кинематограф Линча, но еще и проход в собственный внутренний мир, где нет времени, страх и желание оказываются отражениями друг друга, а каждая тень — это возможность наконец-то увидеть себя и выйти из комнаты совсем другим.